![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Ну, положим, сейчас липа там не такая уж и большая, но когда-нибудь... дорастет.
Кайзер Генрих II был очень набожен. Он никому не причинял несправедливости, будь то друг или враг. И всем было известно, что выходил он на поле боя только если была в том необходимость. Например, если нуждался в помощи народ или рубежи империи подвергались опасности. Война была ненавистна ему, охоту же он напротив любил, и потому часто наведывался в Нюрнберг, где в густых лесах вокруг замка водилась обильная дичь: олени и кабаны, медведи и волки.
Однажды кайзер охотился с большой свитой в лесу к югу от города. Был он задумчив, потому что его супруга, благочестивая Кунигунда, искренне им любимая, умоляла его перед отъездом: «Не уезжай сегодня, государь мой, оставайся в замке! Мне приснился такой плохой сон!» Она плакала от страха за него, а он лишь смеялся: «Неужто я зря пригласил всех этих господ? И что же, загонщики должны возвращаться из леса без добычи? Нет, нет! Успокойся! Я и здесь, и в лесу в руке Божьей!» Так и ускакал прочь, и еще видел, как она махала вслед своим шелковым платочком, улыбаясь в слезах, пока могла его разглядеть.
Об этом думал кайзер Генрих. Затем, однако, встряхнул головой и рассмеялся. Пришпорил своего скакуна и поскакал бодрой рысью глубже в заросли высоких дубов и лип, где в высокой траве могла прятаться добыча.
И действительно: прекрасная большая олениха выскочила перед кайзером из кустарника и длинными прыжками ускакала вперед. Кайзер с боевым кличем пришпорил коня и погнался за ней. Свита осталась далеко позади и потеряла его из виду. Генрих же всё гнался за оленихой, но никак не мог догнать. Вдруг он потерял добычу из виду, но всё скакал дальше, пока конь под ним внезапно не остановился и испуганно не отпрянул назад. С большим трудом смог кайзер удержаться в седле. Гневно дал он коню шпоры. Всё напрасно. Скакун остановился, как вкопанный, испугавшись корявого древесного остова, дочерна обгоревшего от удара молнии. Генрих спешился и подошел к дереву. Это была старая липа. Из ее черного ствола пробивались немногие зеленые веточки, а прямо за ним зияла глубокая пропасть. Кайзер наверняка рухнул бы туда и сломал себе шею, если бы его конь не испугался. Кайзер отломил на память зеленую веточку и приколол ее на шляпу.
( Read more... )
Кайзер Генрих II был очень набожен. Он никому не причинял несправедливости, будь то друг или враг. И всем было известно, что выходил он на поле боя только если была в том необходимость. Например, если нуждался в помощи народ или рубежи империи подвергались опасности. Война была ненавистна ему, охоту же он напротив любил, и потому часто наведывался в Нюрнберг, где в густых лесах вокруг замка водилась обильная дичь: олени и кабаны, медведи и волки.
Однажды кайзер охотился с большой свитой в лесу к югу от города. Был он задумчив, потому что его супруга, благочестивая Кунигунда, искренне им любимая, умоляла его перед отъездом: «Не уезжай сегодня, государь мой, оставайся в замке! Мне приснился такой плохой сон!» Она плакала от страха за него, а он лишь смеялся: «Неужто я зря пригласил всех этих господ? И что же, загонщики должны возвращаться из леса без добычи? Нет, нет! Успокойся! Я и здесь, и в лесу в руке Божьей!» Так и ускакал прочь, и еще видел, как она махала вслед своим шелковым платочком, улыбаясь в слезах, пока могла его разглядеть.
Об этом думал кайзер Генрих. Затем, однако, встряхнул головой и рассмеялся. Пришпорил своего скакуна и поскакал бодрой рысью глубже в заросли высоких дубов и лип, где в высокой траве могла прятаться добыча.
И действительно: прекрасная большая олениха выскочила перед кайзером из кустарника и длинными прыжками ускакала вперед. Кайзер с боевым кличем пришпорил коня и погнался за ней. Свита осталась далеко позади и потеряла его из виду. Генрих же всё гнался за оленихой, но никак не мог догнать. Вдруг он потерял добычу из виду, но всё скакал дальше, пока конь под ним внезапно не остановился и испуганно не отпрянул назад. С большим трудом смог кайзер удержаться в седле. Гневно дал он коню шпоры. Всё напрасно. Скакун остановился, как вкопанный, испугавшись корявого древесного остова, дочерна обгоревшего от удара молнии. Генрих спешился и подошел к дереву. Это была старая липа. Из ее черного ствола пробивались немногие зеленые веточки, а прямо за ним зияла глубокая пропасть. Кайзер наверняка рухнул бы туда и сломал себе шею, если бы его конь не испугался. Кайзер отломил на память зеленую веточку и приколол ее на шляпу.
( Read more... )
