monisto | Ну хорошо... (Reply)

...пусть будет про отпуск. Отпуск-недоотпуск, он закончился уже целую неделю как. И вообще, у меня Fernweh, тоска по дальним странам, пыльным дорогам, горам, долинам… Синему небу, фиолетовому океану, оранжевым горам. Долгим перегонам, длинным переходам, ночевкам в захудалых мотелях… А тут всего-навсего знакомый Бонн, семья, русское ТВ.

Ездили с Ромкой были на поезде. Потому что Лёшка-то же в России. Автосалон уже построил, теперь осталось только разобрать, а пока разбирать рано, сидит в Питере, навещает родителей. Какое совпадение, оба навещаем родителей, только он в Питере, а я в Бонне, ага.

Вообще, так странно без него, как без руки или, например, без ноги. Или даже без головы. То, что она болит, еще не доказывает ее наличия. Фантомные боли, ну.

И на поезде ездить странно.

Зато вот с родителями побыла. Опять же, было странно. Но, знаете, странным образом, всё прошло спокойнее. Лёшкины отношения с моими родителями нежны, но все равно есть что-то такое, что заставляет нас всех взаимно выпендриваться, слегка так. И напряжение, как будто находишься между двумя заряженными полюсами. Напряжение несильное, но со временем накапливается некоторый статический заряд. Иногда протягиваешь руку и – щёлк! Искра. Не очень больно, скорее неприятно.

А в этот раз никакого статического электричества, всё заземлено.

И родители всего два раза сделали меня несчастной: когда сказали, что я толстая и когда дали мне понять, что вот Ромка, мол, был такой способный, а теперь так хреново учится, и это потому, что я его испортила. Недостаточным контролем и слабым давлением. Да-да, ваш хомячок до сих пор не освоил древнегреческий, потому что вы мало с ним занимались.

Ну, зато теперь это „толстая“ прямо гвоздём в голове сидит, может, похудею на нервной почве :) С Ромкой, конечно, ничего уже не поправлю, на него всегда было бесполезно давить. Теперь всё в его руках, да и всегда, я подозреваю, было.

Лёшке, кстати, по телефону пожаловалась, что мне приказали худеть, а он возмутился и потребовал „не портить хорошую женщину“ :) Прямо как в анекдоте. И даже через пару дней изыскал возможность связаться со мной по Скайпу. Видимо, хотел убедиться, что я еще не исхудала :) Но все равно я снова пойду на танец живота и ~~прекращу жрать~~ буду корректировать пищевые привычки.

Так вот. Повидалась с родителями и с сестричкой. Ездили с ней (вдвоем, только вдвоем!) в Дюссельдорф, ели суши, пили Aperol Spritz, бродили по магазинам, хохотали, придумывали новые слова. Потом пошли к ее парикмахеру и просидели там… четыре с половиной часа! Как-то незаметно пролетело.

Моя сестра ездит к этому мастеру в Дюссельдорф из Бонна, он выглаживает ее кудри и превращает в этакую хорошенькую древнюю египтяночку. Я больше люблю кудри, но гладко – конечно, стильнее.

Меня он тоже «выгладил», Ромке понравилось, он сказал «помолодела и стала похожа на Свету (это на сестру, значит :))». А мне сначала вроде тоже понравилось, потом опять разонравилось, и я все равно обратно завилась.

Зато мне сделали ярко-красные прядки, как будто бы не очень заметные, но от этого еще более прекрасные.

„Я не мог себе представить, что у тебя такая отчаянная сестра, - сказал моей Свете парикмахер, - и такая… рыжая!“

Отчаянно-рыжая :)

А я зато поняла, почему сестрица ездит в такую даль ~~киселя хлебать~~ за обычной стрижкой и окраской. Да, мастер там прекрасный, но это еще не всё. Там, понимаете, вам радуются. Правда-правда, радуются. Сажают на удобное место (если честно, там везде удобно). Приносят кофе, заинтересованно расспрашивают про жизнь, рассказывают о своей собаке и о новом японском ресторане, хвалят ваши волосы, гладят по голове, нежно расчесывают, делают чудесные милые комплименты… Клиентов немало, и главный мастер по имени Винченцо объясняет ассистентке, как именно надо красить ваши волосы, потом подходит проверить, потом стрижет, укладывает феном, поправляет по сухому, «индивидуализирует». Руки у него прекрасные!

Ах, да Винченцо вообще прекрасен. Радушием без заискивания, искренностью без нескромности, элитарностью без снобизма. Мастерством. Имя ему, правда, не очень подходит. Винченцо должен быть длинным, тонким, немного надменным и насмешливым. А он небольшого роста, улыбчивый, но улыбка как будто бы немного виноватая. Это из-за глаз. Они большие, карие, с опущенными уголками.

– Винченцо должны звать как-то иначе, – говорю я сестре, – имя это совсем не его!
– Его еще можно называть Энцо, – отвечает она.

Ну, Энцо – это совсем другое дело. Энцо подходит, да.

...А потом мы выскакиваем из парикмахерской и бежим, хохоча, на последний поезд, такие все из себя причесанные-уложенные. Редкие прохожие мужского пола почему-то очень радуются такому вот кроссу и стараются выразиться по этому поводу поостроумнее.

А мы успеваем на поезд, едем и боимся, что родители нас теперь убьют.

Как будто мы снова маленькие девчонки.

В оставшиеся дни очень хотелось всё это повторить, и мы даже изо всех сил пытались, но как-то не вышло. У сестры сейчас не самый хороший период в жизни, да просто отвратительный, что там говорить.

А зато её мальчик Мирон совершенно огромный вырос. Четыре с половиной года, непоседа и болтун. Умник такой, взрослыми окруженный. Булочка моя молочная, по случаю лета немного подрумяненная :)

Привезли ему маленькую, но толстенькую книгу Григория Остера с невообразимыми иллюстрациями. Про котенка Гава и тридцать восемь попугаев. Почитали, посмотрели, он и говорит: „Это самая лучшая книга! Раз ты мне такую книгу привезла, я тебе теперь на день рождения подарю машину. Розовую, с цветами. И с синим багажником. С оранжевыми сиденьями. И даже права подарю!“

Я чуть не прослезилась.

Света рассказывала, что на обратном пути, в автобусе, Мирон расплакался. Говорит, мне такую красивую книгу подарили, а мы уезжаем. Я по всем уже скучаю!

Приходили с сестрой забирать нашего мальчика из детсада. А он говорит „Ви-ика, какое у тебя красивое платье!“ Заметил, смотрите-ка :)

И вообще, очень приятно повозиться с таким малышиком, мой-то мальчик огромный уже, сейчас прекратил по случаю последних дней каникул бриться, оброс почти настоящей бородой, не знаю, смеяться мне или плакать.

Что еще успели за неделю? – Справили папин 75-й День Рождения. Он молодец у нас, тьфу-тьфу-тьфу на него.

Еще ходили со Светой в кино. Аж два раза. Один раз на страшно идиотский фильм „Тэд“, второй раз с детьми на дивный „Ice Age – 4“. Мирон в первый раз был в кино, но вел себя замечательно, прямо как большой.

Рома встречался с друзьями в Кёльне. И потом, отдельно, с той девочкой, с которой подружился в лагере. К ней он ездил аж в Бохум, это больше двух часов езды на поезде от Бонна, причем в одну сторону. Охота пуще неволи, да.

А то они в лагере, такие взрослые, договорились в "после-летней" жизни не встречаться, потому что уж очень далеко друг от друга живут. Но как-то снова всё заверте и всю взрослость куда-то смыло бушующим гормоном. Ромка говорит „тянет“, а больше ничего особенно не говорит, страдает. Даже, вон, бороды, не бреет.

А еще я за весь отпуск сделала только одну фотографию, и ту телефоном.